Если бы тёмной ночью вам снились, сны мои снились, вы бы сошли с ума...
Приснился мне тут на днях сон.
Как будто сижу я где-то посреди города на жалком кусочке травы, а рядом Игорь Маломуд рисует портфолио. У меня в руках был листок, несущий в себе информацию о заявке Анастасии Диевской-Черных-Окуневой на прослушивании в крупной звукозаписывающей компании.
Мне захотелось есть. Я оставила Игоря рисовать и ушла в магазин за едой. Магазин представлял из себя зрелище престранное. Вроде как снаружи типичная такая "стекляшка", которую хачики держат, а внутри советский универмаг с надписями "гастрономия", "бакалея", - всё как полагается.
Из еды мне приглянулись пирожные: одно с оранжевым кремом, другое - с фиолетовым. Я оплатила их на кассе и вернулась на то место, где сидел Игорь. Он продолжал рисовать, а от пирожных отказался. Я стала их есть и поняла, что, когда откусываешь такое пирожное, оно увеличивается в размерах.
Игорь сказал, что ему пора идти в сквот и удалился, оставив портфолио. А я пошла в звукозаписывающую компанию узнать, как дела у Насти.
Звукозаписывающая компания представляла собой помещение в огромном многоярусном комплексе с театрами, кино, ресторанами, залами заседаний, зоо- и аквапарком, и даже с горнолыжным курортом. Комплекс был настолько огромен и запутан, что я очень долго искала нужное помещение. Когда я пришла, комиссия уже закончила прослушивать претендентов. Настя стала на меня кричать, что я опоздала, а потом ещё оказалось, что я забыла листок с заявкой на том месте, где мы с Игорем сидели. Я пыталась уговорить комиссию прослушать Настю сейчас, а заявку получить потом, но комиссия была непреклонна.
Тогда я начала танцевать прямо посреди студии, делать какие-то невероятные кульбиты, сальто, выдавая при этом оперные арии. Комиссия послушала меня и решила дать Насте шанс. Люди, которые также пришли на прослушивание, кричали мне:"Браво!" Я ушла за листком, взяла его и принесла комиссии. Вместе с тем взяла портфолио, которое рисовал Игорь.
И тут я поняла, что заблудилась в этом огромном развлекательном комплексе. Я бродила по нему и не могла найти выход. Тут мое внимание привлёк подъёмник, который находился в той части комплекса, что была горнолыжным курортом. Я поднялась на самую высокую гору и с неё увидела выход. Я повисла на подъёмнике и поехала на нём вниз. Под подъёмником находился жёлоб, по которому текла вода, - как на водных горках. Чем ниже я опускалась, тем становилось теплее, а воздух становился более влажным. У подножья горы были тропики. Вися на подъёмнике, я видела, как по земле ползают всяческие гады. Змеи, крокодилы, огромные ящерицы.
Я так засмотрелась на это всё, что пропустила момент, когда мне нужно было спрыгнуть и пойти к выходу. Так я поднялась опять на вершину горы. Я уже было собиралась опять уцепиться за подъёмник, как вдруг на меня и горнолыжную группу с инструктором, которые стояли рядом, напали террористы. Они появились не пойми откуда и стали обстреливать всех из автоматов. У нас тоже были автоматы, но они почему-то не стреляли, а всё время давали осечки. Инструктор крикнул мне, что они некоторое время продержатся, но я должна спуститься вниз и вызвать милицию или омон. Он переключил подъёмник так, чтобы я могла двигаться по нему вниз очень быстро. Но террористы стали откуда-то лить бензин поверх воды в жёлобе и поджигать его. Таким образом, я спускалась и видела, что у меня сначала за спиной, а потом и под ногами горит этот бензин. Когда я спустилась в тропики, я увидела, как от огня уползают в канализационную решётку змеи, ящеры и крокодилы. Я даже помню, что увидела, как ползёт толстый, ещё не успевший переварить не так давно съеденную пищу удав, и пожалела его, сказала ему, что всё будет хорошо.
А дальше я выбралась из комплекса и вызвала омон.
Потом пошла в сквот и принесла Игорю недорисованное портфолио. Там все сидели в помещении театра, и было масштабное застолье. Настя сказала, что студия звукозаписи заключила с ней контракт.
Потом по телевизору показали, что всех с горнолыжного курорта спасли. Я подумала, что я молодец и потребовала водки. Опрокинула стакан, а водка была разбавленная.
Как будто сижу я где-то посреди города на жалком кусочке травы, а рядом Игорь Маломуд рисует портфолио. У меня в руках был листок, несущий в себе информацию о заявке Анастасии Диевской-Черных-Окуневой на прослушивании в крупной звукозаписывающей компании.
Мне захотелось есть. Я оставила Игоря рисовать и ушла в магазин за едой. Магазин представлял из себя зрелище престранное. Вроде как снаружи типичная такая "стекляшка", которую хачики держат, а внутри советский универмаг с надписями "гастрономия", "бакалея", - всё как полагается.
Из еды мне приглянулись пирожные: одно с оранжевым кремом, другое - с фиолетовым. Я оплатила их на кассе и вернулась на то место, где сидел Игорь. Он продолжал рисовать, а от пирожных отказался. Я стала их есть и поняла, что, когда откусываешь такое пирожное, оно увеличивается в размерах.
Игорь сказал, что ему пора идти в сквот и удалился, оставив портфолио. А я пошла в звукозаписывающую компанию узнать, как дела у Насти.
Звукозаписывающая компания представляла собой помещение в огромном многоярусном комплексе с театрами, кино, ресторанами, залами заседаний, зоо- и аквапарком, и даже с горнолыжным курортом. Комплекс был настолько огромен и запутан, что я очень долго искала нужное помещение. Когда я пришла, комиссия уже закончила прослушивать претендентов. Настя стала на меня кричать, что я опоздала, а потом ещё оказалось, что я забыла листок с заявкой на том месте, где мы с Игорем сидели. Я пыталась уговорить комиссию прослушать Настю сейчас, а заявку получить потом, но комиссия была непреклонна.
Тогда я начала танцевать прямо посреди студии, делать какие-то невероятные кульбиты, сальто, выдавая при этом оперные арии. Комиссия послушала меня и решила дать Насте шанс. Люди, которые также пришли на прослушивание, кричали мне:"Браво!" Я ушла за листком, взяла его и принесла комиссии. Вместе с тем взяла портфолио, которое рисовал Игорь.
И тут я поняла, что заблудилась в этом огромном развлекательном комплексе. Я бродила по нему и не могла найти выход. Тут мое внимание привлёк подъёмник, который находился в той части комплекса, что была горнолыжным курортом. Я поднялась на самую высокую гору и с неё увидела выход. Я повисла на подъёмнике и поехала на нём вниз. Под подъёмником находился жёлоб, по которому текла вода, - как на водных горках. Чем ниже я опускалась, тем становилось теплее, а воздух становился более влажным. У подножья горы были тропики. Вися на подъёмнике, я видела, как по земле ползают всяческие гады. Змеи, крокодилы, огромные ящерицы.
Я так засмотрелась на это всё, что пропустила момент, когда мне нужно было спрыгнуть и пойти к выходу. Так я поднялась опять на вершину горы. Я уже было собиралась опять уцепиться за подъёмник, как вдруг на меня и горнолыжную группу с инструктором, которые стояли рядом, напали террористы. Они появились не пойми откуда и стали обстреливать всех из автоматов. У нас тоже были автоматы, но они почему-то не стреляли, а всё время давали осечки. Инструктор крикнул мне, что они некоторое время продержатся, но я должна спуститься вниз и вызвать милицию или омон. Он переключил подъёмник так, чтобы я могла двигаться по нему вниз очень быстро. Но террористы стали откуда-то лить бензин поверх воды в жёлобе и поджигать его. Таким образом, я спускалась и видела, что у меня сначала за спиной, а потом и под ногами горит этот бензин. Когда я спустилась в тропики, я увидела, как от огня уползают в канализационную решётку змеи, ящеры и крокодилы. Я даже помню, что увидела, как ползёт толстый, ещё не успевший переварить не так давно съеденную пищу удав, и пожалела его, сказала ему, что всё будет хорошо.
А дальше я выбралась из комплекса и вызвала омон.
Потом пошла в сквот и принесла Игорю недорисованное портфолио. Там все сидели в помещении театра, и было масштабное застолье. Настя сказала, что студия звукозаписи заключила с ней контракт.
Потом по телевизору показали, что всех с горнолыжного курорта спасли. Я подумала, что я молодец и потребовала водки. Опрокинула стакан, а водка была разбавленная.